— Ты не хочешь извиниться перед Эллисон?
— Почему я должен извиняться?
— Потому что ты парень. Это то, что мы делаем.
— Но я не сделал ничего плохого!
— Тогда ты точно должен извиниться.
— Так ты соврал мне?
— Все зависит от того, как ты определяешь ложь.
— Я считаю ложью скрытие правды, а что такое ложь для тебя?
— Наклон тела в горизонтальном положении?
Они назвали это импульсивным влечением к перемене мест, что означает — «мы без понятия, почему ты не помнишь, как два дня шаталась по лесу в голом виде».
— А что если он вернётся?
— Тогда мы убежим отсюда.
— А если он нас поймает?
— У меня есть план.
— Какой?
— Ты бежишь в одну сторону, я — в другую. Кого он схватит, тому будет плохо.
— Мне такой план не по душе.
— Ты же не принимаешь наркотики, правда?
— Прямо сейчас?
Я знаю, что когда бросают — это больно. Но когда ты один — это еще хуже.
— Что ты собираешься делать, если Альфа не появится?
— Я не знаю.
— А если появится?
— Я не знаю.
— Хороший план.
Публичное порицание — лучше наказание.
— Просто не волнуйся на поле, ладно? И не злись.
— Я понял.
— И не напрягайся.
— Понял!
— И не думай об Эллисон! Или о её папе, который попытается тебя убить. Или о Дереке, который пытался убить тебя. Или о девушке, которую он убил. Или о том, что ты можешь убить кого-то, если охотник не убьёт тебя первым.
Это лучшее, что случилось в этом городе… с момента рождения Лидии Мартин. Привет, Лидия! Ты выглядишь… так, будто пытаешься проигнорировать меня.
— Ну, же, Скотт, во мне 147 фунтов хрупких костей обтянутых белой кожей. Сарказм — моя единственная защита!
Если ты думаешь, что длинные фразы придают вес твоим доводам, то ты ошибаешься.
— Я его одолжил.
— Украл.
— Стащил на время!
— Он умный парень, но у него есть проблемы с концентрацией внимания.
— В смысле?
— В ответе на последний вопрос семестрового экзамена он рассказал подробную историю обрезания.
— Ну, наверное, этот обычай имел важное историческое значение…
— Я – учитель экономики.
— Просто из любопытства: какую часть тела мы ищем?
— Я как-то не думал об этом…
— И что если убийца всё ещё здесь?
— Об этом я тоже не думал
— У тебя есть идея, верно?
— Да.
— Мы попадём из-за неё в передрягу?
— Возможно.
— А физически больно будет?
— Определённо. Пошли!
— Я смотрел на неё и чувствовал, будто мне в бок кувалдой ударили.
— Да, это называется разбитым сердцем. Об этом поётся в паре миллиардов песен.
Привет, пап, это я. А у тебя автоответчик… Перезвони мне, как сможешь. Например, прямо сейчас!
Я тебя не боюсь, понял? Потому что мы здесь, а ты там!
— Прада укусила меня.
— Твоя собака?
— Нет, дизайнер моей сумки.
— Я не собираюсь тебя умолять.
— Хорошо. Я всё равно не поддаюсь твоему влиянию.
— Не огорчайся. Если она выживет, она станет оборотнем. Она будет обладать невероятной силой.
— Да, и раз в месяц будет сходить с ума и пытаться разорвать меня на части.
— Ну… на самом деле, учитывая, что она женщина, — дважды в месяц.
